Современные писатели, продолжатели традиций деревенской прозы
Среди продолжателей традиций прозы деревенщиков обычно называют таких современных писателей, как Роман Сенчин («Ёлтышевы», 2009, «Зона затопления», 2015, и некоторые рассказы), Михаил Тарковский («За пять лет до счастья», 2001, «Замороженное время» 2003, «Енисей, отпусти!», 2009, «Тойота-креста», 2009), отчасти Захар Прилепин («Грех», 2007), Наталья Ключарёва («Деревня дураков», 2010), Моше Шанин («Места не столь населённые», 2016), Дмитрий Новиков («Голомяное пламя», 2016), Алексей А. Шепелёв («Мир-село и его обитатели», 2017), Светлана Викарий («Вот моя деревня», 2012) и др. К деревенской прозе относит свои рассказы Илья Луданов.
4.5. Деревенская проза
Чуть
раньше, чем поэзия «шестидесятников», в русской
литературе сложилась наиболее сильная в проблемном и эстетическом
отношении литературное направление, названное деревенской прозой. Это
определение связано не с одним предметом изображения жизни в повестях
и романах соответствующих писателей. Главный источник такой
терминологической характеристики – взгляд на объективный мир и
на все текущие события с деревенской, крестьянской точки зрения, как
чаще всего принято говорить, «изнутри».
Эта
литература принципиально отличалась от многочисленных прозаических и
стихотворных повествований о деревенской жизни, которые возникли
после окончания войны в 1945 году и должны были показать быстрый
процесс восстановления всего уклада – экономического и
нравственного в послевоенной деревне. Главными критериями в той
литературе, получавшей, как правило, высокую официальную оценку, были
способность художника показать общественную и трудовую
преобразовательную роль и руководителя, и рядового землепашца.
Деревенская же проза в ныне устоявшемся понимании близка была пафосу
«шестидесятников» с их апологией самоценной,
самодостаточной личности. При этом эта литература отказалась даже от
малейших попыток лакировки изображаемой жизни, представив истинную
трагедию отечественного крестьянства в середине 20 века.
Такую
прозу, а это была именно проза, представляли очень талантливые
художники и энергичные смелые мыслители. Хронологически первым именем
здесь должно выступать имя Ф.Абрамова, рассказавшего в своих романах
о стойкости и драме архангельского крестьянства. Менее социально
остро, но эстетически художественно еще более выразительно
представлена крестьянская жизнь в повестях и рассказах Ю.Казакова и
В.Солоухина. В них звучали отголоски великого пафоса сострадания и
любви, восхищения и признательности, звучавшего в России с 18 века,
со времен Н.Карамзина, в повести которого «Бедная Лиза»
моральным лейтмотивом звучат слова: «и крестьянки любить
умеют».
В
60-е годы благородный и нравственный пафос этих писателей обогатился
небывалой социальной остротой. В повести С.Залыгина «На
Иртыше» воспет крестьянин Степан Чаузов, оказавшийся способным
на неслыханный по тем временам нравственный подвиг: он защитил семью
крестьянина, обвиненного во враждебном отношении к Советской власти и
отправленного ею в ссылку. Великим пафосом искупления вины
интеллигенции перед крестьянином предстали в отечественной литературе
самые знаменитые книги деревенской прозы. Здесь выделяется рассказ
А.Солженицына «Матренин двор» о русской деревенской
праведнице, почти святой, и о крестьянине Иване Шухове, попавшем в
страшный сталинский ГУЛАГ, но не поддавшемся дьявольски
разрушительной силе его влияния. Повесть Солженицына «Один день
Ивана Денисовича» стала началом, по существу, новой эпохи в
изображении русского крестьянства.
Русская
словесность получила целую плеяду выдающихся художников слова:
Б.Можаев, В.Шукшин, В.Белов, В.Распутин, В.Астафьев, В.Лихоносов,
Е.Носов и др. Вряд ли какая иная национальная литература имеет такое
созвездие творческих имен. В их книгах русские крестьяне предстали не
просто высоконравственными, добрыми людьми, способными на
самопожертвование, но и как великие государственные умы, чьи личные
интересы никогда не расходятся с отечественными интересами. В их
книгах предстал собирательный образ мужественного русского мужика,
защитившего отечество в военное лихолетье, создавшего в послевоенное
время крепкий бытовой и семейный уклад, обнаружившего знание всех
тайн природы и призвавшего учитывать ее законы. Эти крестьянские
писатели, часть из которых была на войне, принеся оттуда чувство
воинского долга и солдатского братства, помогли предостеречь
государство и власть имущих от авантюрных экспериментов (переброска
северных сибирских рек на юг).
Крестьянский
мир в их книгах не изолирован от современной жизни. Авторы и их
персонажи – активные участники текущих процессов нашей жизни.
Однако главным достоинством их художественного мышления было
следование вечным нравственным истинам, которые создавались
человечеством в течение всей многовековой истории. Особенно значимы в
этом отношении книги В.Распутина, В.Астафьева и В.Белова. Попытки
критики указать на стилевое однообразие в деревенской прозе
неубедительны. Юмористический пафос, комические ситуации в сюжетах
повестей и новелл В.Шукшина, Б.Можаева опровергают такой
односторонний взгляд.
Федор Абрамов. «Деревянные кони»
На Таганке ставили «Деревянных коней» Федора Абрамова (1920–1983), которым повезло больше: премьеру, состоявшуюся в десятилетний юбилей театра, по словам Юрия Любимова, «буквально вырвали у начальства». Небольшая повесть — одна из характерных вещей Абрамова, вообще-то прославившегося объемным эпосом «Пряслины». Во-первых, действие происходит на родной для писателя архангельской земле, на побережье реки Пинега. Во-вторых, характерные деревенские бытовые коллизии ведут к более серьезным обобщениям. В-третьих, главным в повести является женский образ: старая крестьянка Василиса Милентьевна, любимая героиня Абрамова, воплощает несгибаемую силу и мужество, но более важными в ней оказываются неиссякаемый оптимизм, неизбывная доброта и готовность к самопожертвованию. Под очарование героини волей-неволей подпадает рассказчик, поначалу не испытывавший радости от знакомства со старухой, способной нарушить его покой и тишину, которых он так долго искал и нашел в пинежской деревеньке Пижма, «где бы все было под рукой: и охота, и рыбалка, и грибы, и ягоды». Деревянные коньки на кровлях деревенских домов, с самого начала вызывавшие эстетическое восхищение рассказчика, после знакомства с Милентьевной начинают восприниматься иначе: красота народного творчества предстает в неразрывной связи с красотой народного характера.
Валентин Распутин. «Прощание с Матерой»
В отличие от Солоухина Валентин Распутин (1937–2015) дожил до времен «духовных скреп» и сам принимал участие в их утверждении
Среди всех деревенских прозаиков Распутин, пожалуй, наименее лиричен, ему всегда, как прирожденному публицисту, больше удавались нахождение и постановка проблемы, чем воплощение ее в художественной форме (на неестественность языка распутинских персонажей, при общем восторженно-апологетическом отношении к писателю, обращали внимание многие критики). Характерный пример — успевшая стать классической и войти в обязательную школьную программу повесть «Прощание с Матерой»
Ее действие происходит в деревне, расположенной на острове посередине Ангары. В связи со строительством Братской ГЭС (здесь Распутин полемизирует с патетической, устремленной в советское будущее поэмой Евгения Евтушенко «Братская ГЭС») Матера должна быть затоплена, а жители переселены. В отличие от молодежи старики не хотят оставлять родную деревню и воспринимают необходимый отъезд как измену предкам, похороненным на малой родине. Главная героиня повести, Дарья Пинигина, демонстративно белит свою избу, которой через несколько дней суждено быть преданной огню. Но главным символом традиционной деревенской жизни является полуфантастический персонаж — Хозяин острова, который охраняет деревню и гибнет вместе с нею.
Снопы и деревня за рекой. Картина Исаака Левитана. Начало 1880-х годов
Борис Можаев. «Живой»
Можаев (1923–1996) ближе остальных деревенщиков к Солженицыну: в 1965 году они вместе ездили в Тамбовскую область собирать материалы о крестьянском восстании 1920–1921 годов (известном как Антоновский мятеж), а затем Можаев стал прототипом главного крестьянского героя «Красного колеса» Арсения Благодарева. Читательское признание пришло к Можаеву после выхода одной из первых его повестей — «Живой» (1964–1965). Героя, рязанского крестьянина Федора Фомича Кузькина (по прозвищу Живой), решившего уйти из колхоза после того, как за год работы он получил лишь мешок гречки, преследует целый ворох неприятностей: его то штрафуют, то запрещают отпускать ему хлеб в местном магазине, то хотят забрать всю землю в колхоз. Однако бойкий характер, находчивость и неистребимое чувство юмора позволяют Кузькину побеждать и оставлять колхозное начальство посрамленным. Уже первые критики неспроста стали называть Кузькина «родным, единоутробным братом Ивана Денисовича», и действительно, если солженицынский Шухов благодаря собственному «внутреннему стержню» научился быть в лагере «почти счастливым», не сдался голоду-холоду и не опустился до заискивания перед начальством и доносительства, то Кузькину уже не в экстремальных, но и в не свободных условиях колхозной жизни удается сохранять достоинство и честь, оставаться самим собою. Вскоре после публикации можаевской повести Юрий Любимов инсценировал ее в Театре на Таганке, бывшем символом свободы в несвободной стране, с Валерием Золотухиным в главной роли. Спектакль был расценен как пасквиль на советский образ жизни и запрещен лично министром культуры Екатериной Фурцевой.
Василий Шукшин. Рассказы
Василий Шукшин (1929–1974), пожалуй, самый самобытный автор-деревенщик, имел не только писательский успех, но куда больше был известен массовому зрителю как режиссер, сценарист и актер. Но в центре и его фильмов, и книг — русская деревня, жители которой своеобразны, наблюдательны и остры на язык. По определению самого писателя, это «чудики», мыслители-самоучки, чем-то напоминающие о легендарных русских юродивых. Философия героев Шукшина, подчас возникающая буквально на ровном месте, идет от характерного для деревенской прозы противопоставления города и деревни. Однако эта антитеза не драматична: город для писателя — что-то не враждебное, а просто совсем другое. Типичная ситуация для рассказов Шукшина: герой, поглощенный бытовыми деревенскими заботами, вдруг задается вопросом: что со мной происходит? Однако у людей, выросших в мире, где преобладают простые материальные ценности, как правило, не хватает средств для анализа ни собственного психологического состояния, ни того, что происходит вокруг в «большом» мире. Так, герой рассказа «Срезал» Глеб Капустин, работающий на пилораме, «специализируется» на разговорах с заезжими интеллектуалами, которых, по его мнению, оставляет не у дел, вменяя им в вину незнание народной жизни. «Алеша Бесконвойный» выбивает себе в колхозе право на нерабочую субботу, чтобы целиком посвящать этот день личному ритуалу — бане, когда он принадлежит только себе и может размышлять о жизни и мечтать. Бронька Пупков (рассказ «Миль пардон, мадам!») придумывает захватывающий сюжет о том, как во время войны он выполнял спецзадание по убийству Гитлера, и хотя вся деревня над Бронькой смеется, сам он раз за разом рассказывает эту завиральную историю разным приезжим из города, ведь таким образом он верит в собственную мировую значимость… Но, так или иначе, шукшинские герои, пусть и не находящие адекватного языка для выражения собственных душевных переживаний, но интуитивно стремящиеся преодолеть мир примитивных ценностей, вызывают у читателя чувство приятия и даже умиления. Неспроста в позднейшей критике укрепилось мнение, что именно дети таких «чудиков» с глубоким удовлетворением восприняли конец советской власти.
История
Хотя отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х (очерки Валентина Овечкина, Александра Яшина, Анатолия Калинина, Ефима Дороша), только к середине 1960-х «деревенская проза» достигла такого уровня художественности, чтобы оформиться в особое направление (большое значение имел для этого рассказ Александра Солженицына «Матрёнин двор»). Тогда же возник и сам термин.
Крупнейшими представителями, «патриархами» направления считаются Фёдор Абрамов, Василий Белов, Валентин Распутин. Ярким и самобытным представителем «деревенской прозы» младшего поколения стали писатель Владимир Солоухин и кинорежиссёр В. М. Шукшин. Полуофициальным органом писателей-деревенщиков являлся журнал «Наш современник».
Начало перестройки ознаменовалось взрывом общественного интереса к новым произведениям наиболее видных из них («Пожар» Распутина, «Печальный детектив» Виктора Астафьева, «Всё впереди» Белова), но изменение социально-политической ситуации после свержения коммунизма и распада СССР привело к тому, что центр тяжести в литературе сместился к другим явлениям, и деревенская проза выпала из числа произведений популярного жанра.
Между тем эти произведения имеют огромное значение для сохранения национально русской культуры и исторической памяти. Именно писатели-деревенщики отобразили трагедию коллективизации («Мужики и бабы» Бориса Можаева).
Литература
- «Деревенская проза» // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. — Институт научной информации по общественным наукам РАН: Интелвак, 2001. — Стб. 219—220 — 1596 с. — ISBN 5-93264-026-Х.
- Минокин М. В. Современная советская проза о колхозной деревне. — М.: Просвещение, 1977.
- Хватков А. И. На родной земле, в родной литературе. — М.: Современник, 1980.
- Цветов Г. А. Тема деревни в современной советской прозе. — Л.: Знание, 1985.
- Партэ К. Русская деревенская проза: светлое прошлое. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 2004.
- Разувалова А. Писатели-«деревенщики»: литература и консервативная идеология 1970-х годов. — М.: Новое литературное обозрение, 2015. — 616 с. — ISBN 978-5-4448-0285-4.
Виктор Астафьев. «Последний поклон»
Творчество Виктора Астафьева (1924–2001) не умещается в рамки деревенской прозы: военная тема также очень важна для него. Однако именно Астафьев подвел горький итог деревенской прозе: «Мы отпели последний плач — человек пятнадцать нашлось плакальщиков о бывшей деревне. Мы и воспевали ее одновременно. Как говорится, восплакали хорошо, на достойном уровне, достойном нашей истории, нашей деревни, нашего крестьянства. Но это кончилось». Повесть «Последний поклон» тем более интересна, что в ней писателю удалось совместить несколько важных для него тем — детства, войны и русской деревни. В центре повести — автобиографический герой, мальчик Витя Потылицын, рано потерявший мать и живущий в бедной семье. Автор рассказывает о маленьких радостях паренька, его детских шалостях и, конечно, о его любимой бабушке Катерине Петровне, которая умеет обычные бытовые дела, будь то уборка избы или выпекание пирогов, наполнять радостью и теплом. Возмужав и вернувшись с войны, рассказчик спешит навестить свою бабушку. Крыша бани провалилась, огороды поросли травой, но бабушка все так же сидит около окна, сматывая пряжу в клубок. Налюбовавшись внуком, старушка говорит, что скоро умрет, и просит внука похоронить ее. Однако когда Катерина Петровна умирает, Виктор не может попасть на ее похороны — начальник отдела кадров уральского вагонного депо отпускает только на похороны родителей: «Откуда знать он мог, что бабушка была для меня отцом и матерью — всем, что есть на этом свете дорогого для меня!»
Вечер. Золотой Плес. Картина Исаака Левитана. 1889 год
Александр Солженицын. «Матренин двор»
Относить Солженицына (1918–2008) к деревенским прозаикам можно со значительной долей условности. При всей остроте поднятых проблем, будь то коллективизация, разорение или обнищание деревни, никто из деревенщиков никогда не был диссидентом. Однако неспроста Валентин Распутин утверждал, что авторы этого направления вышли из «Матрениного двора», как русские классики второй половины XIX века — из гоголевской «Шинели». В центре рассказа — и в этом его главное отличие от остальной деревенской прозы — не коллизии сельской жизни, а жизненный путь героини, русской крестьянки, деревенской праведницы, без которой «не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша». Предшественницами Матрены в русской литературе могут считаться некрасовские крестьянки — с той лишь разницей, что Солженицын делает упор на кротость и смирение. Впрочем, общинные крестьянские традиции не оказываются для него (и его автобиографического рассказчика Игнатича) абсолютной ценностью: писатель-диссидент размышляет об ответственности человека за собственную судьбу. Если «вся земля наша» держится только на самоотверженных и покорных праведниках, совершенно неясно, что же с ней будет дальше — ответу на этот вопрос Солженицын посвятит немало страниц своего позднего творчества и публицистики.
Иван Акулов
«Касьян Остудный» и «Царь-рыба» — повести, вошедшие в список самых значимых произведений деревенской прозы. Автор их – Акулов Иван Иванович – родился в крестьянской семье. В деревне будущий писатель прожил до девяти лет. А после семья переехала в город Свердловск. Иван Акулов прошел войну, демобилизован был в 1946 году в звании капитана. Творческий путь его начался в 50-е годы. Но, как ни странно, писать он начал не о войне. В своих литературных сочинениях он воссоздавал образы, запомнившиеся ему в детские годы, – образы простых деревенских жителей, перенесших немало невзгоды, но не утративших силу и веру.
Василий Шукшин
Стоит рассказать и об этом писателе, известном в роли не только представителя деревенской прозы, но и режиссера, сценариста, обладающего редким самобытным талантом. Василий Шукшин был родом из Алтайского края. Тема малой родины пролегла красной нитью в его творчестве. Герои его книг противоречивы, их нельзя отнести ни к отрицательным, ни к положительным персонажам. Образы Шукшина живые, настоящие. После окончания войны будущий писатель и режиссер, как и многие молодые люди, подался в большой город. Но образ деревни остался в его памяти, а позже появились на свет такие произведения малой прозы, как «Срезал», «Материнское сердце», «Калина красная».
Василий Белов
Этот писатель – уроженец деревни Тимониха Вологодской области. О тяготах деревенской жизни Белову был известно не понаслышке. Отец его погиб в годы ВОВ, мать, как и миллионы советских женщин, была вынуждена поднимать детей самостоятельно. А их у нее было пятеро. В одном из своих произведений, «Невозвратные годы», писатель поведал о жизни своих родственников – жителей деревни.
Много лет Белов прожил в Вологде, недалеко от своей малой родины, в которой черпал материал для литературного творчества. Широкую известность писателю принесла повесть «Обычное дело». И именно это произведение закрепило за ним звание одного из представителей деревенской прозы. В рассказах и повестях Белова нет резких сюжетных поворотов, в них мало событий и почти отсутствует интрига. Преимущество Белова – умение мастерски использовать народный язык, создавать яркие образы деревенских жителей.
Валентин Распутин
Известный прозаик однажды сказал, что рассказать о деревне, воспеть ее в своих произведениях – его долг. Он, как другие писатели, о которых идет речь в этой статье, вырос в селе. Окончил историко-филологический факультет. Дебютом в литературе стала публикация рассказа «Край возле самого неба». Известность же принесли «Деньги для Марии».
В семидесятые годы книги Распутина Валентина Григорьевича пользовались немалой популярность у советской интеллигенции. Самые известные произведения – «Прощание с Матерой», «Живи и помни». Именно они поставили прозаика в ряд лучших современных русских писателей.
Другие книги Распутина Валентина Григорьевича – сборники, в которые вошли повести «Последний срок», «Дочь Ивана, мать Ивана», «Пожар» и рассказы «Костровые новых городов», «Сибирь, Сибирь». Не единожды кинематографисты обращались к творчеству этого писателя. Помимо «Живи и помни» стоит назвать и другие фильмы, созданные по произведениям Распутина. А именно: «Василий и Василиса», «Встреча», «Деньги для Марии», «Рудольфио».
Представители деревенской прозы
У истоков литературного направления стоял Ф. Абрамов. В один ряд с этим писателем ставят также В. Белова и В. Распутина. Раскрыть тему русской деревенской прозы было бы невозможно без упоминания таких произведений, как «Царь-рыба» Астафьева, «Живая вода» Крупина и, конечно же, «Матренин двор» Солженицына. Важный вклад в развитие деревенской прозы внес Василий Шукшин. Яркий деревенский колорит присутствует на страницах книг Василия Белова. В перечень писателей, посвятивших свои произведения нравам и традициям русского села, входят также Н. Кочин, И. Акулов, Б. Можаев, С. Залыгин.
Интерес к писателям-«деревенщикам» наблюдался в 80-е годы. Однако с распадом СССР популярными стали другие жанры. Сегодня книги Василия Белова, Федора Абрамова, Валентина Распутина, рассказы Александра Солженицына обрели новую жизнь. Их регулярно переиздают, по ним снимают художественные фильмы (киноленты «Живи и помни» 2008 года, «Матренин двор» 2013 года).
Василий Белов. «Привычное дело»
Куда менее удачливым публицистом был близкий к Распутину идеологически Василий Белов (1932–2012). Среди создателей деревенской прозы он имеет заслуженную репутацию проникновенного лирика. Неспроста главной его вещью так и осталась первая повесть, принесшая писателю литературную известность, — «Привычное дело». Ее главный герой, Иван Африканович Дрынов, по выражению Солженицына, «естественное звено природной жизни». Он существует как неотъемлемая часть русской деревни, не имеет больших претензий и подчиняется внешним событиям, будто естественному природному циклу. Любимая присказка беловского героя, можно даже сказать, его жизненное кредо — «дело привычное». «Жись. Жись, она и есть жись», — не устает повторять Иван Африканович, переживая то неудачную (и нелепую) попытку уехать на заработки в город, то смерть жены, не сумевшей оправиться от трудных девятых родов. При этом интерес повести и ее героя заключается не в спорной морали, а в обаянии самой деревенской жизни и открытии одновременно необычной и достоверной психологии деревенских персонажей, переданной через удачно найденное равновесие веселого и трагичного, эпического и лирического. Неспроста один из самых запоминающихся и ярких эпизодов повести — глава, посвященная Рогуле, корове Ивана Африкановича. Рогуля — своего рода «литературный двойник» главного героя. Ничто не может нарушить ее сонной покорности: все события, будь то общение с человеком, встреча с быком-осеменителем, рождение теленка и в конце концов гибель от ножа, воспринимаются ею абсолютно бесстрастно и едва ли не с меньшим интересом, чем смена времен года.
