Первая и последняя свобода
На наших глазах исчезают потери
Душа выпускает скопившийся страх
Я слышу шаги -открываются двери
И смерть исчезает на наших глазах.
Гражданская Оборона – На Наших Глазах
Ошо называл медитацию первой и последней свободой. Я никогда не читал ни одной книги Ошо, но мне очень нравится формулировка «последняя свобода». Возможно, его последняя свобода – это мой «хэппи энд». Почему же эта свобода последняя? Потому что выше нее никакой более «свободной» свободы нет, а все, что ниже нее – это свобода относительная.
Что я хочу этим сказать? Давайте попытаемся подумать, как проявляется человеческое стремление к свободе. Ведь это слово очень часто используется: «свобода, свобода, все хотят свободы». Все мы хотим быть свободными, что же мы под этим подразумеваем? Многие люди стремятся к самым разным вещам, которые, по их мнению, сделают их свободными: деньги, власть, отношения, общественные связи. Например, если у человека много денег, то он может путешествовать без препятствий, нарушать закон, оставаясь безнаказанным. Мы привыкли думать, что он свободный.
На самом деле эта свобода только относительная. Свобода любого человека нарушается старостью, смертью родственников, приближением собственной смерти, болезнями, тревогами и несчастьями. С каждым самым счастливым человеком может приключиться горе, которое сломит его навсегда, обратит вчерашнюю веселость и жизнелюбие в беспросветный мрак. Поэтому такой человек по-прежнему не свободен, его душевный комфорт по-прежнему зависит от многих вещей. Он по-прежнему уязвим для страдания.
Но медитация выводит человека за пределы своего ума, туда, где не существует никакого страдания. Где человек не зависит практически ни от чего: будь то события в жизни, желания или эмоции. Это практически абсолютная свобода. Человек даже перестает зависеть от своего Я. Хотя по-прежнему зависит от медитации. Но это уже его единственная «привязанность» вместо тысячи «привязанностей».
Конечно, то, о чем я говорю – это предел, до которого существует еще множество «степеней свободы», в которых пребывают люди, не желающие посвящать свою жизнь только поискам просветления или нирваны и отводят только часть этой жизни на медитацию. К таким людям отношу себя и я. Медитация освободила меня от многих вещей, которые до этого ограничивали мое существование: это мои неконтролируемые страсти, порывистые желания, разрушающие зависимости…
Но полной и абсолютной свободы я пока не хочу и не стремлюсь туда. Но зато я знаю, что она есть. И что бы ни случилось в моей жизни, какая бы беда или горе, какое бы страшное разочарование ни постигло меня, я знаю, что мне всегда будет доступна моя последняя свобода, мой «хэппи энд». Меня наполняет чувством надежности и счастливого конца мысль о том, что, если будет мое желание, то я всегда смогу уйти туда, где никакое страдание не имеет смысла. Несмотря на то, что пока я здесь.
И, что меня больше всего греет, это моя вера в то, что там меня ждет истина, там вещи предстанут такими, какие они есть, лишенными интерпретаций и человеческих суждений. Я верю в то, что это не просто субъективное состояние, личное переживание, а слияние с истинной природой вещей. А для этой истины любое человеческое страдание – это иллюзия, игры беспокойного ума, рябь на воде.
И как бы глубоко меня порой не засасывало в вязку трясину этой иллюзии, я всегда буду знать, что где-то там над тучами светит яркое Солнце, в огне которого обязательно сгорят страдание и страхи, тревоги и беспокойства…
Современность
Современный хэппи-энд считается специфической особенностью американских сюжетов, например голливудских фильмов. Именно поэтому это английское выражение популярно во многих языках. Известны экранизации русских классиков, в которых концовка была изменена на хэппи-энд. Так было сделано, например, в голливудской экранизации «Братьев Карамазовых».
По мнению Альфреда Хичкока: «В некоторых случаях счастливый конец вовсе не обязателен
Если удается всерьез захватить внимание публики, она согласится с любым финалом. Если фильм достаточно занимателен, люди примут и несчастливое завершение событий».
Иногда хэппи-энд может включать намёк на последующее (оставшееся за пределами повествования) драматическое развитие событий. Например, в финале фильма о нелёгких приключениях влюблённых, в конце концов соединившихся вместе и отплывающих на корабле в свадебное путешествие, стоящих и целующихся на палубе, кинокамера в последний момент могла отъехать назад, чтобы в кадр попал висящий на фальшборте спасательный круг с названием судна: «Титаник»[источник не указан 259 дней].
Джон Р. Р. Толкин в своём эссе «О волшебных сказках» отстаивает необходимость неожиданных хэппи-эндов в сказках и фэнтези, он считает их частью «Побега», который даёт эта литература. В своих произведениях Толкин часто реализовывал эту идею, например, в финале «Хоббита», когда героев неожиданно спасают орлы.
Источник страдания
Когда я пребываю в ощущении безвыходной ситуации, непрекращающегося волнения, мне помогает правило Хэппи Энда. Это правило заключается в том, что все проблемы, сомнения, страдания, в чем бы они ни заключались, могут прийти к своему разрешению, даже если сюжет жизни закрутился так, что мы этого конца пока не видим.
Как это понимать? Давайте попробуем разобраться. Что определяет несчастливый конец? Это страдание и несчастье. И я пришел к выводу, что любое страдание, во-первых, бессмысленно (нет никакого смысла страдать), во-вторых, бестолково (страдание не приведет ни к чему), в-третьих, обратимо (от страдания можно избавиться). Сейчас, наверное, большинство людей считают в точности наоборот. Они думают, что страдание необходимо, и от него нельзя избавиться. Более того, им кажется, что они «должны» страдать, так, как будто в этом есть какое-то высшее предписание.
«Я страдаю, потому что меня не любят родственники или у меня никогда не будет хорошей работы. Потому что я беден. Потому что я не уверен в себе. Потому что я живу в плохой стране. И у меня нет никакого выхода».
Люди усматривают причину страдания в каких-то жизненных обстоятельствах или в свойствах личности, которые нельзя изменить, и поэтому они не видят счастливого конца.
Я же знаю, что источником всех страданий является человеческий ум, который имеет желания, интерпретирует действительность, наделяя вещи качественной оценкой, строит мысли о будущем, сравнивает прошлое с настоящим или настоящие с предполагаемым будущим. И я знаю, что вне этого ума никакого страдания нет, там есть только действительность, такая, какая она есть, не отягощенная понятиями о «хорошем и плохом», пребывающая в постоянном становлении и гармонии. И эта гармония однозначно достижима для всех! Мы не всегда можем повлиять на внешние обстоятельства, но мы всегда можем повлиять на наш ум и избавиться от страдания. Для любого страдания в этом мире всегда возможно решение. Это и есть мой счастливый конец!
Всё хорошо
Стандартные и заезженные концовки, привязанные к каким-либо жанрам, течениям или странам-производителям, — это вовсе не редкость. Открытые финалы, свойственные, например, современному американскому инди-кинематографу, еще в 1950-е годы надоели аудитории фильмов итальянской «новой волны» и европейского неореализма, поскольку неизменно лишали зрителей катарсиса. А по ту сторону океана хеппи-энд возник не как попытка создать искусное авторское кино — он связан со сложной историей конкуренции на рынке кинокартин в США в начале XX века, в эпоху зарождения массового кинематографа.
В 1900-х в Америке открылся филиал международной компании «Пате» (Pathé Frères), которая владела правами на киноаппарат братьев Люмьер, а также производила съемочное оборудование. «Пате» быстро монополизировала местный рынок, сделав рост и последующий успех американских студий в этот период времени практически невозможным; эта же история повторялась практически во всех странах, заинтересованных в кинопоказах, в том числе в России.
Первые американские кинотеатры — никельодеоны (сочетание слова «никель» (то есть пятицентовик) с названием роскошного французского театра «Одеон») — были не только местом для просмотра короткометражных развлекательных французских фильмов, но и давали возможность почувствовать «дух Франции». Заигрывала с этой идеей и сама компания «Пате», завлекавшая роскошью Парижа со своих рекламных постеров.
Карикатура на братьев Пате с аппаратурой и петухом, до сих пор красующимся на логотипе их компании.
В 1907 году цензура Соединенных Штатов перевернула нарратив французской эстетичности с ног на голову и запустила кампании против недорогих никельодеонов в газетах разных городов. Теперь фильмы «Пате» были связаны со стереотипами о Франции как о вульгарной, криминальной и декадентской стране, и сами картины преподносились как аморальные, особенно когда дело касалось появления на экране сцен сексуального характера или насилия. С одной стороны, эта борьба была вызвана страхом за сохранность американских ценностей и поведенческих норм в период, когда страна привлекала к себе массу иммигрантов; с другой — американским компаниям надоело, что «Пате» держала монополию на местном рынке и представляла кино как искусство для рабочего класса, а не для коммерчески выгодного — среднего. Достаточно сложная первая причина была тесно связана с распространенным в то время мнением, что цель искусства как медиума массовой культуры заключается в том, чтобы воспитывать граждан с помощью представления позитивных ролевых моделей, которые можно и нужно было имитировать.
Это было особенно важно потому, что большое количество зрителей фильмов «Пате» были либо новоприбывшими иммигрантами, либо женщинами и детьми, то есть с точки зрения государства наиболее восприимчивыми группами социума, за поведение которых оно беспокоилось больше всего. Им было необходимо привить американские идеи как можно скорее, и пряник казался вернее кнута как идеологически, так и коммерчески, ведь считалось, что зрителям хорошо закончившегося фильма чаще хотелось вернуться в кинотеатр
Со временем положительные концовки рекомендовали не только «люди сверху», но и составители руководств по сценаристике. Один из таких авторов — Герман Льюис — в 1974 году писал, что статистические показатели прибыли от прокатов свидетельствуют о том, что даже абсолютно безвкусные фильмы со счастливым концом всегда приносили больше денег, чем качественные, но трагические кинокартины. Уже тогда появилось ощущение, что хеппи-энды снижают художественную ценность фильмов. Критика счастливых финалов стала распространенной с 1960-х годов, когда классический голливудский кинематограф всё еще насыщал рынок клишированными концовками, и основная причина недовольства хеппи-эндами заключались в их нереалистичности. Многим такие концовки казались нелогичными и притянутыми за уши, особенно когда протагонист находился в сложной или опасной ситуации, из которой, по логике вещей, не мог выбраться.
Но у хеппи-эндов есть свои защитники: к примеру, Дэвид Бордуэлл, один из самых известных современных западных киноведов. Бордуэлл пишет, что претензии критиков и зрителей к счастливым финалам не всегда справедливы, ведь они часто являются «мотивированными», то есть естественно вытекающими из событий, происходящих на экране. По его мнению, бросать помидоры можно только тогда, когда конец будто бы «прилеплен» к фильму по воле случая.
Идеологический язык кино и «русские концовки»
Современному читателю вся эта ситуация с альтернативными концовками может показаться достаточно смешной, во многом из-за того, насколько такие нарративные трюки кажутся идеологическими попытками преподать тем или иным национальностям разные моральные уроки. Но не стоит считать ранний кинематограф примитивным: зрители того времени, особенно русские, были хорошо осведомлены о возможностях современного искусства. Более того, основной особенностью «русских концовок» была их неизменная простота и символичность: эпилоги, как говорилось выше, длились не более пары минут и без всякого текста представляли сюжетную развязку. Опытный зритель, безусловно, распознавал такие концовки как канонические и не придавал особого значения тому, как заканчивался фильм, сюжетная линия которого готовила зрителя к хеппи-энду.
Свежие подкасты
Все Кино Сериалы Игры Аниме
- 1Ноль кадров в секунду – 336: Кадры против ремейка Mafia
- Ноль кадров в секунду – 336: Кадры против ремейка Mafia
- 46ЕВА – 392
- 8Телеовощи – 359: Консультант-гетеросексуалист
- 18Лазер-шоу «Три дебила» – 428: Опять Рэй Фишер и удивительный мир тиктоков
- 17Ноль кадров в секунду – 335: Приплетатель
- 28ЕВА – 391: Пронзание черепов
- 10Телеовощи – 358: Закручивание драматических гаек
- 28Лазер-шоу «Три дебила» – 427: «Довод», сиквел «Няни» и эпический фейл «Мулан»
- 13Ноль кадров в секунду – 334: Made in India
- 5Ноль кадров в секунду – Спецвыпуск 104: PlayStation 5 Showcase
- 7Ноль кадров в секунду – PlayStation 5 Showcase — просмотр и обсуждение в прямом эфире
- 6ЕВА – 390: Новые грани разделки
Солнце за облаками
То, о чем я написал выше – это, своего рода, «предельная» философия, «мудрость в вакууме», которую, на первый взгляд, очень трудно уловить и применить в жизни. Но эту мудрость можно перевести на язык обыденной жизни.
Бывает, что я переживаю трудные времена, расстраиваюсь из-за чего-то, испытываю страх и уныние. Я тревожусь по поводу того, что не делаю работу так быстро, как бы хотел ее делать. Или из-за того, что мой цели не осуществляются. В общем я, как и каждый человек, огорчаюсь из-за жизненных проблем, несбывшихся надежд, обманутых ожиданий. В такие моменты жизнь как будто ускользает от меня, беспокойство, которое меня охватывает, кажется непрекращающимся и безбрежным.
И тогда я вспоминаю о том, что за серыми облаками всегда скрывается Солнце, даже если мы его не видим. И в свете этого Солнца обращаются в тлен все страдания и тревоги
Этот поток света стирает с них весь налет важности и значимости. В этом свете все то, что нас волнует, уже перестает иметь какое-либо значение, утрачивает всякий смысл
Даже если я не вижу этого света и нахожусь внутри тревоги, я понимаю, что свет есть. И рано или поздно все, что меня тревожит, разрешится. Я обязательно приду к тому, что нет совершенно никакого толка расстраиваться из-за любых жизненных проблем, из-за сложных ситуаций на работе, из-за того, что я не получил того, чего хотел.
Какой смысл волноваться из-за работы? К чему это приведет, разве это мне поможет? Почему я думаю, что если буду ворочаться в кровати без сна, то выполню какую-то задачу? Мои волнения мне не помогут сделать работу быстрее. И факт состоит в том, что работа будет делаться с такой скоростью, с какой скоростью она будет делаться, ни больше ни меньше! Нужно расслабиться, просто влиться в этот поток: не ожидать, не критиковать, не сравнивать, не думать о прошлом и будущем, а просто делать то, что нужно делать!
Какой смысл волноваться из-за упущенных возможностей, что было, то было, прошлого не вернешь! Зачем страдать из-за бед, горя, несчастий? Зачем? В любом страдании нет никакого смысла, оно абсурдно. В пределе духовного и нравственного развития человека оно исчезает!
Даже если я далек от этого понимания в какой-то момент времени, меня поглощают заботы и беспокойство, я понимаю, что в самом высшем абсолюте, в самой большой глубине никакого страдания нет. Это просто рябь на воде. И даже если сейчас я переживаю боль, я знаю, это просто покачивание на этой волнующейся воде. Но я знаю, что есть глубина, на которой никакого волнения нет, а есть только безграничное спокойствие и ничем не нарушаемая тишина.
Многие люди также постоянно покачиваются на этой ряби, но они совершенно не понимают, что помимо нее есть какая-то глубина! И не видят Солнца за облаками! Им кажется, что все это волнение и пасмурная погода и есть жизнь, это и есть самый самый высоких предел! Им кажется, что облака — это потолок, а поверхность воды — пол, выше и ниже которых ничего нет. Но, на самом деле, там еще есть целая вселенная, достаточно ее один раз увидеть. И если это произойдет, то мы поймем, что всегда сможем попасть туда, за пределы нашего ума, который отвечает за все страдания в мире!
