Я 10 лет не могу выйти из дома и просто зайти в магазин
— Евгений Олегович, как вас только не называют: и ученым, и доктором, и шоуменом, и даже «шоу-доктором»… А вы сами как определяете себя и свою работу?
— На самом деле моя главная задача – объяснить людям их возможности по оказанию помощи собственным детям. У нас как-то принято, что детьми должно заниматься якобы государство, а поддерживать здоровье должны врачи. Это не так. Родители имеют гораздо больше возможностей, причем это вовсе не дорого. Надо просто заинтересоваться и получить адекватную информацию. Поэтому я фактически посредник между родителями и современной медицинской наукой.
— Уровень популярности и известности не утомляет? Не надоело быть гуру?
— Не то, что не утомляет, а принципиально изменяет мою жизнь. Я уже десять лет не могу выйти из дома, не могу зайти ни в один магазин. Я не могу сесть в поезд и поехать в Киев, а могу ехать туда только на автомобиле.
Я рассказывал об этом одной нашей известной актрисе. Говорю: «Слушай, как ты ходишь по магазинам, как тебе удается?» Она говорит: «Как? Я улыбаюсь, мне улыбаются. Все нормально». Мне не улыбаются. Как только я появляюсь где-то в публичном пространстве, на меня бросаются десятки людей с вопросами: «у моего ребенка сопли», «у моего ребенка не такой анализ мочи».
С одной стороны, это потребительский подход, с другой – они используют любую возможность, потому что у нас катастрофический дефицит адекватной информации, за которой не стоят деньги. За каждым словом по телевизору стоят деньги. Вы даже представить себе не можете, от каких денег я каждый Божий день отказываюсь. Потому что у меня есть партнер, с которым мы вместе создали клинику, я – идеолог, а он занимается финансами.
Вот он – самый несчастный человек на свете, потому что к нему каждый день приходят люди и предлагают миллионы за то, чтобы озвучить какую-то информацию. Он вынужден от этого отказываться, а это самое страшное для бизнесмена.
90% детских болезней вообще не нуждаются в затратах
— Вы много говорите обо всем плохом в нашей медицине. А что-то хорошее в ней вообще есть, какой-то повод для оптимизма?
— Особого повода для оптимизма я не вижу, если честно. Но у нас есть несколько явлений, которые совершенно недоступны нигде в цивилизованной медицине. Невозможна ситуация, при которой врач придет к вам домой, — нигде в мире такого не бывает.
Нигде не может быть такого, чтобы вы пошли и без рецепта купили антибиотик – это вообще бред. Но многие считают, что это огромное достижение. У нас люди не знают, что половина якобы антибиотиков – это мел, что оно не работает вообще. Но зато вы можете купить. Я, например, лекарства вожу только из-за границы.
Где может быть еще ситуация, чтобы бабушка спорила с педиатром о методах лечения? Очень многие вещи, к которым мы привыкли и которые считаем очень важными и нужными, на самом деле — глубокий совок, который не имеет никакого отношения к медицинской науке, к тому, как все должно быть организовано. Мы однозначно перелечиваем детей.
Детей лечат не лекарства — детей лечит оптимизация образа жизни. Деньги вкладываются не столько в детскую медицину, сколько в спорт и профилактику, и тогда остаются деньги для тяжелых больных, потому что 90% детских болезней вообще не нуждаются в затратах, в лекарствах.
— Вы часто говорите, что система непобедима, сколько с ней ни бодайся. А можно сломать ее изнутри? Допустим, если бы вам предложили стать министром здравоохранения?
— Я бы не согласился. Сегодня реформирование медицины требует очень жестких решений, лежащих в экономической и юридической плоскости, а значит — войны за деньги. Надо перераспределить эти нищенские деньги, которые выделяются на здравоохранение, так, чтобы они реально работали. Мы не можем себе позволить тратить деньги на неэффективные лекарства, на ненужные обследования. Поэтому мы должны действовать, как на войне.
Я бы мог возглавить адекватно работающее министерство и не позволить делать глупости, но я не умею воевать. Оказаться в роли человека, который должен кому-то что-то доказывать, общаться с неприятными людьми, делить деньги и так далее, я не готов
Я не принимаю решения под давлением людей, которые платят деньги, — вот это для меня очень важно
Министерство здравоохранения должно выполнить две задачи. Задача первая — оптимизация средств. Вторая — сделать так, чтобы медицина была медициной — великой наукой, а не шарлатанством. На сегодня я могу сказать, что я — специалист именно во второй части, то есть я знаю, какие методы лечения одобрены современной медицинской наукой, а какие являются производными от бандитизма, от шарлатанства, от мафии и так далее.
Жители страны отдают ежегодно несколько миллиардов долларов за лекарства с недоказанной эффективностью. И вдруг придет Комаровский и прекратит оборот этих лекарств? Вы считаете, что я долго проруковожу?
О телевидении
Сейчас Комаровский гордо носит титул «Самого красивого мужчины Украины», его усы и улыбку узнают родители не только Украины, но и других стран. А первое появление на телевидении произошло совершенно случайно. Один из харьковских телеканалов попросил у доктора интервью по поводу дифтерии. Это случилось в 1992 году, именно в этом году на Украине свирепствовала настоящая эпидемия этого инфекционного заболевания.
Обычно врач перед камерой – страшный сон любого журналиста и режиссера, ведь люди, которые хорошо лечат, чаще всего боятся камер и очень смущаются, вплоть до полной невозможности выразить свои мысли человеческим языком. Комаровский оказался полной противоположностью и очень скоро его стали часто приглашать прокомментировать те или иные вопросы детской заболеваемости или профилактики инфекционных недугов.
Когда Евгений Олегович начал работать самостоятельно в собственной клинике, начал копиться богатый материал для обсуждения. Родители часто задавали одни и те же вопросы, их интересовали одни и те же проблемы. Рассказать сразу и всем все, что необходимо знать о воспитании здоровых малышей, Комаровский решил с экрана телевизора, поскольку и связи в СМИ, и опыт телевыступлений к тому моменту уже накопился. Так в 2010 году на канале «Интер» стартовала программа «Школа доктора Комаровского».
Пример передачи Школы доктора Комаровского вы можете увидеть ниже.
С 2017 года Комаровский работает еще и на радио – на «Русском радио» ведет проект «Микстура-шоу». С 2018 года Евгений Комаровский принял предложение стать телеведущим на детском канале «Карусель». Он ведет рубрику «Спросите доктора Комаровского», которая является частью передачи «Навигатор».
Свой успех на телевидении Евгений Олегович считает вполне закономерным и объяснимым – молодые мамочки, бабушки и все им сочувствующие больше склонны верить «авторитетному усатому человеку из телевизора», чем врачу высшей категории, который расскажет им что-то в кабинете поликлиники или больницы. Поэтому телевидение, по мнению Комаровского, является отличным, доступным способом донести важную информацию до тех, кому она необходима – до родителей.
Я всегда скажу, когда надо обращаться к живому врачу
— А для вас что самое страшное? Столько людей вам беспрекословно верят — за каждым словом нужно следить. Ошибиться не боитесь?
— Именно поэтому за каждым моим словом стоит огромный труд. Чтобы что-то вам рассказать, мне надо перелопатить кучу информации и дать не просто рекомендации с точки зрения науки, а рекомендации, которые нужны именно здесь и могут быть реализованы на территории нашей страны. А не просто лишь бы что-то рекомендовать. Без практической пользы обсуждение любой проблемы – просто разговоры.
— Например?
— Например, меня искренне огорчает, что у нас так мало внимания уделяется безопасности детей. Разговоров только много. Три недели назад я был в Кельне, где проходила огромная международная выставка детских товаров. Я был потрясен. Уже не говорю о том, что из нескольких тысяч участников там было десять фирм из России и одна из Украины, то есть нас там практически нет. Но я увидел, какой сейчас крен в индустрии среди детских товаров в сторону детской безопасности! Какое количество всего для безопасности жилища!
У нас чуть ли не каждый день какой-то ребенок — в России, Украине или Белоруссии — выпадает из окна. На Западе же промышленность бьется над тем, чтобы обезопасить ребенка в транспорте, во время занятий спортом, в быту и так далее. Миллионы фирм выпускают какие-то коврики, чтобы ребенок не поскользнулся, шлемы, защитные накладки. А нам все равно. Ко мне приходят люди и жалуются: ребенок плачет, отказывается кататься на велосипеде в шлеме, потому что соседские дети над ним смеются. Вы понимаете? Вот это меня волнует.
— А ошибаться все же приходилось? Хоть раз?
— Грубых ошибок однозначно не было. С другой стороны, я же не могу изъять из продажи свои книжки 1996 года? Очень многие вещи, о которых я там писал, уже изменились. Поэтому я призываю всех людей следить за обновлениями, потому что то, что я писал про витамин D в 1996 году, и то, что я напишу про него в 2017-м, — разные вещи.
Если в 1996-м я мог предположить, что где-то на территории Украины или России на каком-то хуторе есть мама, которая не имеет доступа к молочной смеси, и был вынужден давать рекомендации, как 3–4 дня покормить ребенка разведенным коровьим молоком, то сейчас я не могу уже давать такие рекомендации – это просто бред. Если тогда одноразовые подгузники были уникальным явлением, их могли себе позволить только богатые люди, то сейчас это обычный товар.
Сегодня я вынужден очень многие вещи по-новому объяснять, по-новому рассказывать, хотя бы даже с учетом того, что современные мамы не хотят читать статью про пневмонию, их вообще уже чтение не интересует. Их интересует формат «Инстаграма»: картинка и три правила. Я вынужден меняться сам, реагировать. А как иначе? Другого выхода нет.
— Был ли вы среди множества поступающих вам вопросов хоть один, который поставил вас в тупик?
— Если вам много пишут, то вопросы, которые ставят в тупик, возникают каждый день. Особенно когда речь идет о здоровье людей
Огромное количество медицинских вопросов не имеют решения в реальности, тогда как они могут решиться виртуально? Поэтому важно, чтобы люди не переоценивали возможности виртуальных консультаций
Как человек, который видел сотни тысяч реальных пациентов, я четко знаю грань, за которой виртуальные консультации должны заканчиваться. И четко понимаю, что есть медицина амбулаторная и есть медицина стационарная. Я не пытаюсь виртуально решать вопросы стационарной медицины. Я могу подсказать алгоритм действий, но я всегда скажу, когда вам надо обращаться к живому доктору.
Бывают иногда ситуации, когда меня ставят в тупик абсолютно совковые диагнозы. Или когда я слышу, как в каком-то городе всем подряд назначают какое-то лекарство, которое местные шарлатаны придумали. Но благодаря этим вопросам я все время расширяю свой кругозор.
Врачи — за пределами войны
Вы верующий человек? И что для вас вера?
— Наверное, верующий, но абсолютно нерелигиозный. Вера для меня — это ответ на вопрос о том, что такое хорошо. Это правила жизни, которые тебе привили мама и папа. Для меня это вера.
— Вечные темы — политика и война. Что они для вас?
— Война – это значит, больше работы. Война – это политики. Врачи — за пределами войны. Я чрезвычайно от этого страдаю и не могу себе представить, что я не буду помогать ребенку из-за того, что он говорит не на том языке или его родители – идиоты. Он тут при чем?
Знаете, мне писали очень часто: «Мы не будем слушаться Комаровского, потому что он за что-то там». Понимаете? У меня — как у человека, у гражданина — есть своя позиция, но она не должна распространяться на мою врачебную деятельность, вне всякого сомнения. Я учу тех, кто готов учиться, независимо от того, на каком языке они говорят. Пусть на китайском, казахском, азербайджанском, русском, украинском. Какая мне разница? Только вы бы хотели учиться.
Поэтому я хочу, чтобы люди четко поняли раз и навсегда. На мое представление о жизни влияет мое место жительства, то, что я каждый день вижу по телевизору, что я слышу от своих друзей, что я вижу реально. Но когда я говорю о медицине, за моими словами не может стоять ни политика, ни фармакология. За моими словами может стоять только великая медицинская наука. Если я вам что-то рассказываю, значит, так считает медицина. Мнение доктора Комаровского просто обязано совпадать с мнением медицинской науки.
— Что самое главное вы хотели бы сказать всем людям?
Учиться. Учиться, учиться и учиться – этими словами не очень популярного ныне классика к вам обратиться, потому что я бьюсь над тем, чтобы вы учились, а вы хотите, чтобы кто-то за вас принимал решения, касающиеся здоровья ваших детей. Это главная ценность, которая в ваших руках, в руках взрослых. Поэтому взрослые должны перестать валять дурака.
Что я могу реально пообещать – я не продамся и за деньги не буду говорить на плохое, что это хорошее. Четко вам это обещаю.
О профессии
Школу Евгений окончил самую обыкновенную, среднюю. В медицинский институт в конце 70-хх было поступить довольно трудно – профессия была престижной, благородной, желающих носить белый халат было много, а мест в учебном заведении – мало. Учитывая, что родственников-врачей в роду Комаровского не было, протекции ждать было неоткуда. Но летом 1977 года в Харьковском медицинском институте, который славился на весь СССР, неожиданно поменялся ректор. Старого, по слухам, уволили за то, что были выявлены факты взяточничества в приемной комиссии.
С большой надеждой на справедливость в ходе экзаменов Евгений отправился сдавать вступительные испытания. Он получил две четверки и две пятерки и был зачислен на педиатрический факультет. Счастью не было предела.
О студенчестве Евгений Олегович рассказывает не так много, ссылается на то, что очень уставал, чтобы запоминать какие-то яркие моменты, поскольку учеба давалась нелегко. Особенно тяжело складывались отношения с преподавателями, которые не умели доступным языком рассказать суть своего предмета, а лишь зачитывали лекции по книгам «слово в слово». Ко второму курсу отношение к учебе стало меняться – в жизни Евгения появились настоящие энтузиасты своего дела – увлеченные врачи и медицинские сестры, которые любили профессию, пациентов и умели «заразить» своими идеями окружающих.
Так по протекции друзей Евгений Комаровский, студент второго курса, попал в местную больницу. Работал бесплатно. Просто приходил каждый день после занятий, чтобы помогать медсестрам, докторам, а заодно получал столь бесценную для студента-медика практику.
На третьем курсе он уже трудился за небольшую, но собственную зарплату – медбратом в отделении реанимации детской больницы, а потом и в реанимации института неотложной хирургии.
Институтские годы остались позади и с дипломом о высшем образовании Евгений Комаровский в 1983 году пришел в отделение реанимации Харьковской областной инфекционной детской больницы. До 1991 года работал обычным доктором, а потом получил первое в своей жизни повышение – стал заведующим реанимационным отделением.
В 1996 году Комаровский стал кандидатом медицинских наук. В 2000 году запас терпения в противостоянии с государственной системой здравоохранения закончился, и Комаровский покинул больницу. Некоторое время давал консультации в частном медицинском центре, а потом открыл собственную клинику «Клиником».
Люди не хотят говорить о страшном, и никто не хочет платить за это
— Приходилось ли вам сталкиваться в своей практике с детьми с синдромом Дауна? Не могли бы вы в своих книгах и программах уделить внимание здоровью этих деток?
— Мог бы, но есть некоторые нюансы, которые зависят не от меня. Смотрите, я же не имею возможности снимать программы за свои деньги. Программы снимают каналы. Как канал зарабатывает деньги? У каждой программы есть спонсор. Так вот, к сожалению, нет ни одного спонсора, который хотел бы, чтобы имя его бренда ассоциировалось с детьми, у которых имеется болезнь Дауна. Вот не хотят они этого! Поэтому такую программу я могу снять только за свои деньги или за деньги зрителей.
И это касается не только синдрома Дауна. И не только спонсоров. В классическом формате «Школы доктора Комаровского» мы сняли 200 программ, шла речь об игрушках, о бабушках, о мамах, о соплях – и всегда масса желающих поучаствовать. Но когда нужно было записать программу про запор, то никто не хотел. Понимаете, никто! Ни одна звезда не захотела ко мне прийти, чтобы поговорить о недоношенных детях. У меня нет программы про недоношенность, потому что у этих программ нет спонсоров, и никто не хочет на эту тему разговаривать. С финансированием подобных программ – огромная проблема. Потому что люди не хотят говорить о чем-то для них страшном или плохом, и никто не хочет платить за это.
О муковисцидозе тоже нет программы. А это актуальнейшая тема. Вы не представляете, какой был шум, когда мы сняли программу о ВИЧ/СПИДе. Никто из рекламодателей не хотел становиться рядом. Сказали: зачем нам, чтобы наш бренд ассоциировался с ВИЧ-инфекцией, мы не хотим. Вот о чем идет речь. И каждый раз, когда надо что-то серьезное снять, никто не придет и не скажет: «Нате, доктор, снимайте, расскажите людям об этом».
— Недавно в Интернете большой резонанс вызвало заявление одного социолога о том, что основная причина рождения детей с инвалидностью — пьяное зачатие. Возмущённые родители детей-инвалидов даже запустили флешмоб под тегом #янеалкаш. Как вы относитесь к таким заявлением?
— Тот, кто такое заявил, не имеет никакого отношения ни к науке, ни к гуманизму, ни к порядочности. Такие заявления делать в публичной плоскости однозначно нельзя. С бабками на лавочке или в пивнушке с алкашами эти темы обсуждайте, а выносить подобные заявления в публичную плоскость я считаю аморальным.
Если не благодарят – значит вылечились
— А вот даже не вопрос, а скорее обращение, но мы решили его передать. Цитирую: «Не хочу ничего спрашивать, просто хочу сказать спасибо народному доктору. Спасибо за здоровых детей, спокойный сон, счастливое время с малышами и немало сэкономленных на аптеке денег».
— Огромное пожалуйста! Хочу сказать, что на самом деле такие письма или слова – главное, что еще удерживает меня возле моего дела. Потому что людям не свойственно говорить спасибо докторам.
Я вам честно скажу. У меня есть просто потрясающая статистика. Когда я в 2000 году покидал государственную медицину и начинал работать самостоятельно, у меня только в моем городе было реально 10 тысяч семей, которые я наблюдал. Каждый день я приезжал в пять, шесть, семь домов. Это был единственный способ выжить, заработать и накормить семью. Так вот, за 35 лет моей врачебной практики мне было 43 звонка со словами: «Доктор, спасибо, нам стало лучше». Понимаете, 43!
Если тебе не звонят, значит, помогло. Это точно. Если станет хотя бы на одну соплю хуже, тебе позвонят 25 раз. Поэтому я точно знаю: если пациенты исчезли из поля моего зрения, значит, они вылечились. А людей, у которых хватило интеллекта, порядочности и просто нормального отношения, способности понять, что врач тоже волнуется, и сказать: «Доктор, спасибо», за 35 лет набралось 43 человека. Вот и всё.
Я к этому отношусь спокойно. Но когда среди нескольких десятков вопросов ваших читателей оказалась одна благодарность – это просто прекрасная пропорция. И это говорит о том, что у вас классные читатели.
Главный защитник бабушек
— Не надоело ли вам иронизировать над этими «ужасными бабушками»? Ведь далеко не все из них кутают детей в восемь шуб, лечат отит печеным луком или таскают по неврологам каждую неделю.
— Советую посмотреть хотя бы мою последнюю программу о том, как надо дружить с бабушками. Я – главный защитник бабушек на самом деле. Я пытаюсь им внушить, что они должны посвящать себя не внукам, а себе и дедушкам, что они заслужили отдых, что нужно высыпаться, а не брать на себя ответственность. Но, к сожалению, в большинстве случаев у них нет ни средств, ни возможностей куда-то поехать с дедушкой.
Как-то я приехал с друзьями на рыбалку в Норвегию и спрашиваю: «Ребята, что происходит, где вообще пожилые люди?» Деревня на берегу моря, там две тысячи человек, но ни одного пожилого человека старше 60 лет не видно. Где они все? Они так удивленно на меня смотрят: «Как где? В круизах».
А наши бабушки — не в круизах. Я хочу, чтобы вы, если не ездите в круизы, то хотя бы не превращали себя в заложников внуков. Я все время рассказываю взрослым, мамам и папам, как надо относиться к бабушкам, как надо заботиться об их здоровье и так далее. На самом деле я хочу, чтобы бабушки просто оторвались от внуков и посмотрели на себя. Потому что в старости лучше один дедушка, чем 50 внуков. Это более правильно – встретить и провести старость с любимым мужчиной, с которым прожита вся жизнь и рождены дети.
О детстве
Биография Евгения Олеговича Комаровского во многих источниках изложена довольно скупо – родился, учился, работал. На самом деле, и он сам очень любит об этом рассказывать, его жизнь с самого детства складывалась довольно интересно. Родился он в семье инженеров в Харькове 15 октября 1960 года. В 2018 году Евгений Олегович будет отмечать свой 58 день рождения.
Родители Жени работали на турбинном заводе, и его детство на первый взгляд мало чем отличалось от детства миллионов советских школьников – пионерия, демонстрации, сбор металлолома. До работы инженером на заводе мама Евгения получила первое образование в области культуры и работала библиотекарем. За счет этого в стандартной квартире Комаровских была совершенно нестандартная для того времени довольно большая библиотека. Страсть к чтению у мальчика проснулась рано. Когда родители запрещали читать, он прятался с фонариком под одеялом и продолжал штудировать очередной приключенческий роман или повесть.
Мальчик почему-то так боялся за малышку, так переживал, чтобы с ней ничего не случилось, что постоянно и вполне добровольно помогал маме ухаживать за крохой.
Сестра болела, выздоравливала, все это происходило при непосредственном участии старшего брата, который и ненавистную микстуру умел сестре «скормить», и банки поставить. Поэтому к моменту окончания школы с выбором профессии вопросов не возникло.
Книги
Писательскому делу Евгений Комаровский не обучался, сказался детский опыт неудержимого чтения всего, до чего можно было дотянуться в маминой домашней библиотеке. Поэтому когда в начале 90-хх появилось желание перенести на бумагу свой, к тому времени уже довольно внушительный опыт работы доктором, особых проблем с подбором слов и стилистикой не возникло – начитанные люди, как правило, отлично умеют выражать свои мысли, в том числе и в тексте.
Первым трудом стала монография «Вирусный круп у детей». Монография писалась не для солидных научных кругов, а больше для пациентов и многочисленных друзей. Поэтому доктор позволил себе выбрать несколько неофициальный тон монографии, где-то посмеяться, где-то взгрустнуть вместе с читателями. Но главное он донес – проинформировал о вирусном крупе и способах его предотвратить. Это было необычно и ново, и проблем с изданием не возникло. Монография увидела свет. Кстати, через три года труд оценили и в профессиональных кругах, и Комаровскому присудили ученую степень кандидата медицинских наук.
С того момента доктор пишет почти постоянно – книги, статьи, заметки, интернет-публикации. Первой по-настоящему популярной и любимой широкими массами стала книга «Начало жизни вашего ребенка», которая вышла в 1996 году.
В 2000 году свет увидело продолжение первой книги – «Здоровье ребенка и здравый смысл его родственников». С тех пор эта книга постоянно переиздается, дополняется, корректируется, ведь появляется новый опыт, новые письма читателей и новые ситуации, которые обязательно нужно донести до здравого смысла взрослых, которые растят малышей.
Так, на момент первого издания, почти не были распространены одноразовые подгузники. А сейчас каждый второй вопрос от родителей по поводу ухода за новорожденным касается именно их – тех самых «памперсов». Появились новые лекарства, косметические средства для детей, продукты питания и смеси. Именно поэтому проекту «Здоровье ребенка и здравый смысл его родственников» пока не видно конца – по мере накопления новой информации выходит новое издание. Уже было 15 переизданий проекта.
Писать Комаровский намерен и дальше. Сам он утверждает, что просто обязан это делать, ведь его труды до кого-то доходят, и эти люди пересматривают свое отношение к уходу за малышом. Современная медицинская наука далека от реальности, считает Евгений Олегович. Все больше врачей безграмотных, все больше родителей, которые слепо доверяют этим безграмотным докторам, соответственно, все больше становится больных детей.
Подавляющее количество малышей, по глубокому убеждению Евгения Комаровского, рождаются совершенно здоровыми. Больными их делает неправильный уход, тепличные условия, странные стандарты оказания медицинской помощи в родильных домах, в детских поликлиниках, просто маниакальная страсть родителей и педиатров к назначению таблеток, микстур, сиропов и уколов бедному ребенку по любому случаю.
За последние 20 лет Евгений Комаровский получил более трехсот тысяч писем от своих читателей из 89 стран мира. Кто-то с доктором соглашается и благодарит его за дельный совет, который помог ребенку, кто-то оспаривает принципы и мнения Комаровского, и это тоже совершенно нормально и естественно. С письмами вообще происходит нечто удивительное, утверждает Комаровский – среди общего количества обращений 2,5 тысячи посланий прислали врачи, 50 писем написали именитые профессора, заслуженные и важные деятели медицинских наук. При этом ни одного письма ни разу не написали чиновники от здравоохранения! С чиновниками у Евгения Олеговича как-то не задалось.
Врачи боятся ответственности, чиновников, наказания, поэтому широкое распространение получило такое явление, как гипердиагностика. А ответственными за здоровье ребенка являются на самом деле не доктора и не чиновники, а родители. Именно семья – первая линия фронта, которая стоит на страже здоровья чада.
Чтобы позаботиться о его здоровье, у родителей должны быть хотя бы основные знания о том, как это делать. Современная медицина не предусматривает такого «образования» мам и пап. Это взял на себя Евгений Комаровский, который считает, что его основная задача – даже не лечить малышей, а учить их родственников тому, как правильно растить чадо, чтобы поводов для лечения не возникало, то есть здоровыми, крепкими и счастливыми.
Зачем стучаться в закрытые ворота?
— А ваши книги, передачи, лекции для шарлатанства и мафии погоды не делают?
— Несмотря на то, что уже столько лет я рассказываю людям простые и понятные вещи, за которыми стоят не деньги, а здравый смысл и медицинская наука, я вижу, что прислушаться ко мне и использовать эти рекомендации способно, в лучшем случае, 15% населения. Максимум.
Я решил для себя, что при нынешнем размере моей годовой аудитории — это немало. Поэтому мне не нужно уже рассказывать людям, что надо прививать детей. Все, кто хотел услышать, — услышали, а я лучше тем 15%, которые меня поняли, расскажу, как прививаться, какими вакцинами, как подготовить ребенка и что делать после. Зачем стучаться в закрытые ворота?
Если вы ходите в детский сад, где жарко, где с детьми не гуляют, а вы молчите, набрав в рот воды, не хотите отстаивать здоровье своих детей, — это ваша дурость. Если я вам рассказываю 20 лет, что нигде в мире не лечат детей уколами в попу, нельзя так, но в больнице вашему ребенку три раза в день колют (хотя он в сознании и может глотать), а вы это терпите, значит, это вам так и надо. Если человек хочет утонуть, не надо ему протягивать руки, он все равно утонет. У меня достаточно адекватных родителей, с которыми я готов общаться.
Интересует тема вакцинации от гриппа? Не вопрос: сегодня же скачай с YouTube видео или аудио и по пути на работу просто послушай, — я тебе всё объясню, всё расскажу, на все вопросы отвечу. Но это же надо скачать, потратить время. Нет, лучше же я музон послушаю, лучше я посмотрю очередной боевик или очередную мелодраму. А ребенка вакцинировать? Нет, я скажу: «Это всё плохо». Можно разобраться, а можно этим не заниматься, но виноват будет кто? «Купленный фарммафией» Комаровский.
Когда я написал книгу про лекарства, рецензенты мне сказали: «Доктор, это последнее издание. Вас за нее убьют». Потому что в этой книге есть предметный указатель на 9 тысяч позиций. Любое лекарство, которое назначили вашему ребенку, можно здесь найти и прочитать — фуфломицин это или нормальное лекарство. Люди на этой книге уже сэкономили себе тысячи долларов. Но фарммафия со мной не борется. Знаете, почему? Они прекрасно знают, что купить и прочитать эту книгу хватит ума у 1–2%, остальным это не надо. Что доктор выпишет, за тем они и пойдут в аптеку. Поэтому ими очень удобно манипулировать.
— А вот эти 15% — кто они? Кого среди них больше — молодых родителей, опытных родителей или бабушек-дедушек?
— Я могу отслеживать только почту, только тех людей, которые мне пишут, покупают книги. Я вижу, что аудитория молодая однозначно больше интересуется — она просто уже убедилась, что им надеяться не на кого. По мере ухудшения медицины все больше и больше людей вынуждены решать эти вопросы самостоятельно.
Если бы у нас в стране вдруг исчезли сантехники, все бы научились сами прокладки менять, и так далее. Это же логично. Медики исчезают, педиатры вымирают как класс. Это очень ответственная и экономически невыгодная специальность – заработать тут невозможно, а получить кучу неприятностей – легко. Люди вынуждены учиться.
Я вижу, что стало больше пап. Для меня это ключ ко всему. Я для себя в Финляндии выработал, как мне показалось, правильный рецепт нормального государства. Суть нормального государства: мужики — к детям, а бабы — в политику. Вот это работает — в Финляндии и во многих других странах. В Хельсинки на встрече со мной было 50% мужчин. 50!
А на территории России и Украины — максимум 15-20%, в мегаполисах — Москва, Питер, Киев — до 20% доходит. А на встрече в Бишкеке, например, в зале из 500 человек было трое мужчин.
Поэтому, как только я захожу в любой зал, то перспективы зала, вопросов и страны для меня определяются количеством мужчин в зале. Будет много мужчин — мы будем много говорить об очень серьезных и интересных вещах. Будет мало мужчин — будем говорить про сопли, какашки, повышение иммунитета и гомеопатию.
— Кого из ваших публичных коллег вы могли бы назвать союзниками?
— В Харькове есть прекрасный доктор Андрей Юрьевич Пеньков, который долго работает в публичном пространстве. Есть Федор Иванович Лапий, иммунолог киевский. Но вопрос в другом. Все мы не очень нужны средствам массовой информации. Мы нужны как эксперты при обсуждении жареных фактов: кто-то умер, где-то пожар, где-то отравились или укакался целый класс. Вот тогда давайте мы соберемся, поговорим с экспертами.
Я принципиально не хожу ни на какие ток-шоу, которые превращаются в дикий базар. По большому счету, люди есть, они появляются в СМИ, но еще раз повторюсь: они просто не нужны. В итоге у нас экспертов в области экономики сотни, а в области детских болезней, да еще умеющих говорить без эканья, мэканья и употребления специальных терминов, — очень мало.
О семье и хобби
Женился Евгений Комаровский на студентке того же ВУЗа, где учился сам. На тот момент он был студентом 4 курса. Его избранницей стала миловидная девушка Екатерина, однокурсница, которая по окончании института стала детским окулистом. В 1982 году на свет появился первенец Комаровского – сын Дима, а через шесть лет в 1988 году родился второй сын – Андрей. В 2013 году оба взрослых сына одновременно сделали отца дедушкой – на свет появились внук и внучка Евгения Олеговича. Дважды дедушка утверждает, что не прочь стать дедом и в третий, и в четвертый раз.
В доме Комаровского всегда много гостей. Приходят друзья, приезжают внуки и сыновья, забегают соседи, поэтому вдвоем с женой оставаться приходится нечасто. На приусадебном участке Евгений Олегович выращивает березы и дубы, ели. У него есть кошка и собака.
Настоящая страсть Евгения Комаровского – рыбалка. Он с удовольствием посвящает ей все свободное время. Из-за страсти к рыбалке появилось сопутствующее увлечение – внедорожники.
Интервью с Е. О. Комаровским смотрите в следующем видео.
